Петр Петров - Борель. Золото [сборник]
Василий улыбался глазами и про себя повторял каждое слово докладчика.
Бледное, точно неживое лицо управляющего подернулось влагой. Он блеснул пенсне по лицу Яхонтова и первый раз внимательно присмотрелся к нему.
Казалось, то, что говорил докладчик, для него было целым открытием. «Почему, — думал он, — никто из сотрудников не высказал опасений насчет летней доставки?..»
Он отодвинул чернильный прибор и хотел что-то сказать, но его предупредил Рувимович:
— Вот с этого и надо было начинать. Не о прокормлении рабочих, а об использовании их сил ставят вопрос боровские товарищи…
И я предлагаю избрать комиссию для окончательного разрешения этого дела.
Управляющий приподнялся с кресла к столу и в тон Рувимовичу, оживляясь, сказал:
— Конечно… Я предлагаю в комиссию ввести товарища техника и Медведева, как представителей с мест, и товарища Рувимовича. Нужно сознаться, что они реальнее нас подошли к вопросу восстановления приисков Удерской системы… Срок работы комиссии — один день…
Инженеры переглянулись.
Управляющий бросил на стол карандаш и встал, давая понять, что заседание кончилось.
Когда вышли на улицу, управляющий легонько придержал Яхонтова за рукав оленьей дохи.
— У вас, товарищ техник, великолепные эрудиция и знание тайги, — сказал он вполголоса, — Скажите, вы давно работаете в этой системе? Я здесь человек новый и, сознаюсь, плохо ориентировался. По выговору вы, кажется, сибиряк? Это очень приятно! Как ваше имя? Вот если бы вы были инженером!.. Лучшего директора нельзя было бы желать!
Яхонтов насмешливо щупал глазами управляющего.
Ему вспомнился первый прием в кабинете, когда управляющий обещал Василию соответствующую статью из уголовного кодекса, а теперь перед ним стоял будто бы другой человек.
— Поговорим еще… На вас будем ориентироваться, — сказал управляющий, пожав ему руку.
13
Буксирный пароход «Вильгельмина II» резким свистком пробудил окрестности порта Игарки. Этот прозрачный августовский день навсегда сохранила память Африкана Сотникова. Пароход был построен в Амстердаме по специальному заказу Центросоюза еще в 1917 году. Но английское правительство возвратило его, как и все имущество советской кооперации, только после постановления кооперативного альянса о признании нового правления Центросоюза.
«Вильгельмина» предназначалась для обслуживания низовий Енисея. В караване судов Карской экспедиции пароход шел под управлением английского капитана и двадцати матросов. В числе этих двадцати впервые после эмиграции Африкан Сотников твердо стал на родной берег.
Расправив грудь, он с жадностью потянул мясистым носом: воздух был насыщен кисло-прелым запахом тундры, лесной хвои, прохладой оставшегося позади моря и запахом соленых осетров.
Холодное северное солнце погружалось в зеленеющие разливы лесных массивов. Африкан Сотников почтительным жестом увлек от шумевшей публики высокого и слегка прихрамывающего человека в клетчатом костюме и цилиндре. Сухощавый человек обвел роскошной тростью полукруг и ударил ею по головкам засыхающего дудника.
— Здесь все дико, лорд Стимменс, — сказал Сотников, кося маленькими темными глазами на оставшуюся позади толпу. — Но через этот порт мы можем обогатить ваше отечество высшими сортами рыбы, пушнины, каменного угля, золота и, если хотите, платины. Наш север богаче десяти, скажем, Калифорний… Но без вашего капитала недра еще тысячу лет будут не оплодотворены, дорогой лорд.
Африкан Сотников говорил хрипловатым полушепотом, заглядывая в серые глаза иностранца. А глаза Стимменса напоминали холодно-суровое северное небо. В них так же мало было жизни и тепла, как в наступающих здесь осенних днях. Иностранец поиграл золотым брелоком и остекленелым взглядом остановился на мясистом подбородке спутника.
— Дико, — коротко сказал он. — Здесь живут дикари?
— Да… Тунгусы, юраки, самоеды и другие… племена. — Они зашли в низкорослые, чахлые сосняки. Лорд Стимменс внезапно вздрогнул и костлявой рукой ухватился за могучее плечо Сотникова. Над их головами с дерева на дерево прыгала белка. Зверек пискнул и зашумел где-то в хвое. Стимменс остановился… На его сухощавом, омертвелом лице зажелтел слабый румянец.
— Пушнина?
— Да… Она скоро поспеет…
Африкан Сотников почтительно посторонился, когда иностранный гость пожелал присесть на свежесрубленный пень. Лорд закурил сигару, вторую небрежно подал Сотникову.
— Где вы думаете поселиться? — голос Стимменеа все еще дрожал.
— На фактории Дудинке или на Яновом Стане.
— А что там?
— В этих местах главные рыбные промыслы… Туда же можно стянуть пушнину и золото… — Сотников заметил, что на серо-клетчатые брюки гостя упал пепел от сигары, и поспешил смахнуть его.
— Вы там вели дело?
— Нет, я имел свой крупный прииск, который разграбили большевики.
Стимменс положил коричневый кожаный портсигар и, не глядя на спутника, спросил:
— Сколько потребуется средств на годовой оборот и содержание нужных нам людей?
Лицо Сотникова вытянулось, а подбородок врезался и раздвоился на воротнике защитного френча. Он торопливо выдернул из кармана записную книжку и развернул ее. С желто-глянцевых листов глянула тонкой паутиной самодельная карта Африкана Сотникова. Холодные глаза Стимменеа расширились, пробегая по мудреным извивам, пересекающимся черными горошинами кружочков. Горошины указывали месторасположение становищ кочевников, факторий, пастбищ и песков золотых месторождений. Широкая ладонь Сотникова плотно легла на карту. И лорд Стимменс понял мечту бывшего русского капиталиста. Этот знак он понял как символ. Наложить крепкую лапу на азиатский север — да ведь это мечта всех Стимменсов и Сотникавых в мировом масштабе. Стимменс, владелец миллионных предприятий в Европе, не хуже чумазого Африкана Сотникова понимал, что в дряхлеющий организм «цивилизованного мира» нужно скорее и как можно больше вливать свежей горячей крови. А главное, здесь безнаказанно лезли в карман умопомрачительные проценты.
Костлявые пальцы с перстнями запрыгали по кружочкам, золотые зубы выстукивали дробь.
— Здесь нужно иметь своих людей? — лорд дрожал, как игрок у рулетки, — На первое время человек тридцать…
— Дай схему, мистер Сотников. — Стимменс затоптал окурок сигары и, вопреки обычаю, закурил вторую. Африкана влекла пленительная мысль. Он, как сибирский конь, не знал удержу.
— Это, лорд, новая Америка… Подумайте, какие Чикаго можно выбухать здесь в один год, если отрезать край вот поселе. — Толстый палец визгливо черкнул по глянцу. — Здесь линия Великого Сибирского пути — железная дорога.
